Лето…. Зной пронизывал все вокруг и, казалось от жары, воздух слегка постанывал… Солнце, перекаленным блином, висело в вышине дымчатого неба и заставляло все живое заползать в тень… Даже надоедливые мухи попрятались…Планета от зноя уже начинала поскрипывать на своей подплавленной орбите и казалось вот-вот сорвется в млечную бездну черных дыр…
Растекшись и телом и мозгом в шезлонге, в тени большой орешины, взгляд сначала наблюдал за дымкой поджаренного неба, потом переместился на нижние, слегка скрючившиеся, листья дерева и, заметив их небольшое движение от слабенького ветерка, начал таять…
Сквозь смежившиеся веки, еще различалась распахнутая ярко солнечная зелень сада, но истома охватила каждую клеточку бесформенной массы и изображение начало меняться…
Вдруг из подсознания выплыло бирюзовое море с ласковым теплым прибоем, окутывающим тело, нега захлестывала все больше и больше…
Откуда-то подул легкий бриз, принесший движение волн и, качаясь, я плыл в волнах вечности… Вот – вот должны были появиться русалки с дельфинами, что-то подсказывало, что они уже рядом, но резкий, громкий крик вывел из оцепенения, заставив вздрогнуть, напрячь все клетки тела и превратиться в нечто человекоподобное…
Что это? «Куууть тебе!» - неслось по саду… Соседский петух, заклевавший клювом на жердине, сорвался и заорал диким фальцетом. …
Морская рапсодия была испорчена… Тело снова напряглось к жизни…
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Реальность - Андрей Скворцов Я специально не уточняю в самом начале кто именно "он", жил. Лес жил своей внутренней жизнью под кистью и в воображении мастера. И мастер жил каждой травинкой, и тёплым лучом своего мира. Их жизнь была в единстве и гармонии. Это просто была ЖИЗНЬ. Ни та, ни эта, просто жизнь в некой иной для нас реальности. Эта жизнь была за тонкой гранью воображения художника, и, пока он находился внутри, она была реальна и осязаема. Даже мы, читая описание леса, если имеем достаточно воображения и эмоциональности можем проникнуть на мгновение за эту грань.
История в своём завершении забывает об этой жизни. Её будто и не было. Она испарилась под взглядом оценщика картин и превратилась в работу. Мастер не мог возвратиться не к работе, - он не мог вернуть прежнее присутствие жизни. Смерть произвёл СУД. Мастер превратился в оценщика подобно тому, как жизнь и гармония с Богом были нарушены в Эдеме посредством суда. Адам и Ева действительно умерли в тот самый день, когда "открылись глаза их". Непослушание не было причиной грехопадения. Суд стал причиной непослушания.
И ещё одна грань того же. В этой истории описывается надмение. Надмение не как характеристика, а как глагол. Как выход из единства и гармонии, и постановка себя над и вне оцениваемого объекта. Надмение и суд есть сущность грехопадения!
